3 невыдуманные истории куйбышевских политехников

В них, как в янтаре, застыли и великие идеалы, и дерзновения молодости, и надежды советской промышленности, и простые человеческие отношения – бесценные россыпи для индустриального советского Куйбышева и распускающейся Самары будущего.

Владимир Абкин,
заслуженный работник Минтопэнерго РФ, участник проектов обустройства нефтяных и газовых месторождений в Оренбургской и Ульяновской областях, в Татарстане, Западной Сибири, Казахстане, Азербайджане.

– В Куйбышевский индустриальный институт я поступил в 1953 году. Решение выучиться на нефтяника принял самостоятельно: у меня с детства была тяга к точным наукам, с техникой был на «ты», к тому же в пятидесятых годах в СССР был нефтяной бум. Так что долго вопросом выбора вуза я не мучился. Немаловажным аргументом был тот факт, что на нефтяном факультете платили повышенную стипендию и не лишали её за тройки. Моя будущая жена поступила в Политех на год позже меня, тоже на нефтяной факультет. С 1954 года туда стали принимать девушек. Семья её жила бедно, и Нина выбрала индустриальный ради стипендии. За год до окончания ею института у нас родился сын, поэтому диплом за неё писал я. И по окончании вуза вся наша дальнейшая трудовая жизнь прошла в одних и тех же организациях.

Жили мы обычной студенческой жизнью: от сессии до сессии пропадали на футболе, хоккее, танцах и в кино. Ещё огромной популярностью пользовалась тогда вузовская эстрадная самодеятельность. В зал набивалось столько народу, что, когда начинались танцы, пары двигались буквально впритирку. Разумеется, посещение лекций в дни подобных мероприятий откладывалось на потом. О чём приходилось жалеть, отдуваясь на экзаменах. В учёбе я был крепкий середнячок, а вот производственную практику очень любил. Но только не в тот зимний день, когда майор Мартынов вывез нас на полигон для изучения топливозаправочной техники в двадцатисемиградусный мороз с ветром, в результате чего почти все студенты вернулись с отмороженными ушами, носами и щеками. Помню и свою первую добытую нефть. Тогда я, будучи второкурсником, попал на практику в бригаду знаменитого мастера Костина на экспериментальную скважину «Трёхстволка». Кроме отличных отметок, заработал я тогда и большие по тем временам деньги: за полтора месяца – более четырёх тысяч рублей.

Как известно, студентам денег всегда не хватает, но я не жаловался.  Стипендия составляла 350 рублей. Разумеется, подрабатывал. Попросив у родителей разрешения оставлять себе часть заработанного, за пару лет накопил 3870 рублей и купил мотоцикл ИЖ-49. Так стало легче добираться до места работы в Студёный овраг. Мы с ребятами разгружали там баржи с цементом. Помню, за один выгруженный мешок нам платили рубль. Бывало, за смену перетаскивали до тонны груза. На этой работе я однажды даже чуть не лишился любимого «конька». От усталости мы заснули на мостках, а когда проснулись, мотоцикл оказался полностью затоплен поднявшейся Волгой. Но всё обошлось: перебрал проводку и катался на нём ещё семь лет. Продал только перед отъездом на работу в Пермь, а на эти деньги мы с женой купили мебель в квартиру.

Я слышал, будто выпускникам на их первой работе часто говорят: «Забудьте всё, чему вас учили в институте!».
И с этим правилом я совершенно не согласен. Да, очень многое необходимо познавать и усваивать в процессе проектирования. Чтобы стать профессиональным проектировщиком, необходимо проработать в среднем четыре-пять лет. Но полученные в Куйбышевском индустриальном институте знания оказались надёжным фундаментом в моей последующей проектной работе. Если не верите, спросите у моей жены, она подтвердит: ведь мы и супруги, и коллеги вот уже 66 лет!

Анатолий Мордвинов,
ветеран легендарного завода киноаппаратуры КИНАП, начальник ОТК предприятия.

– Я, что называется, ребёнок войны. К началу Великой Отечественной мне было 5 лет, и, конечно, детство у меня было бедное: отец погиб в 43-м, жили в коммуналке с матерью, в соседи нам подселили семью эвакуированных из Белоруссии. Обычная для того времени история. Нужда заставила начать приносить деньги в семью уже с семи лет: мы с другом подрабатывали колкой дров и к десяти годам стали в этом профессионалами. Поэтому, когда встал вопрос о выборе профессии, все как один прочили мне поступление в ремесленное училище. Но мама высказалась резко против: «Сынок, тебе надо получать высшее образование». Чтобы поступить на механический факультет Куйбышевского индустриального института, нужно было выдержать конкурс 25 человек на место! На третьем курсе многим из нас предложили перейти на открывшийся тогда нефтетехнологический факультет.

Во время учёбы я не бросал работу, занимая тогда должность техника трансляции на телеграфе. Параллельно друг устроил меня на подработку в Куйбышевский оперный театр работником сцены. Выступать с ведущими партиями мне, естественно, не приходилось, но в постановках я иногда был занят: менял кулисы, двигал декоративные волны, чтобы изобразить бушующее море, участвовал в массовках. А самая запоминающаяся моя роль  – палач в «Пиковой даме».
Я «отрубал» топором голову самому Печковскому! (Николай Печковский (1896 – 1966) – русский советский оперный певец, народный артист РСФСР. – Прим. ред.).

Учился я неплохо, а по теме моего диплома мои коллеги позже защитили кто кандидатскую, а кто и докторскую. Сам себя я не без гордости называю родоначальником установок пиролиза с печами беспламенного горения. Первыми их смонтировали и запустили по моим чертежам и расчётам на Куйбышевском заводе синтетического спирта в 1961 году.

В молодости помимо учёбы удавалось успевать всё. Оставалось время и на личную жизнь. На «Бродвее» (участок ул. Куйбышева между Некрасовской и Ленинградской в Самаре) меня звали Стиляга № 3. Первые двое были детьми богатых родителей, и проблем со шмотками у них не было. А я щеголял в брюках василькового цвета, белых парусиновых туфлях, безрукавке светло-синего цвета и кепке. В те времена это было очень круто! Это была форма участника Летней международной спартакиады дружбы народов 1956 года. Я, как чемпион Самарской области по лёгкой атлетике среди школьников, выступал на соревнованиях в отстроенных к тому времени Лужниках.

Из учителей нам с однокашниками особенно запомнился преподаватель с кафедры гидравлики Маяцкий. У него была особая система приёма экзаменов. В аудиторию он запускал нас всех разом. Мы тянули билеты, рассаживались, он всех переписывал – и уходил со своим закадычным другом Соколовым с кафедры механики пить пиво. Пользоваться нам разрешалось чем угодно: записями лекций, книгами, справочниками. Возвращался он спустя полтора часа, собирал наши работы, проверял и затем спрашивал, кто какую оценку хочет. Первыми подходили отличники. Им вопросы были самые сложные. Потом наставала очередь хорошистов. Вопросы им были попроще. В конце подтягивались троечники. Но если студент и на тройку ответить не мог – экзаменатор всё равно ставил «три». Спустя время я понял, в чем была его педагогическая хитрость. Пока студенты всей группой сидят в одной аудитории, они вынуждены слушать ответы своих однокашников, а за это время можно и забытые знания вспомнить, и новые получить. Вроде бы сходил на экзамен, а заодно предмет подучил.

Владимир Кириленко,
ветеран органов госбезопасности, полковник в отставке.

– Я вообще не собирался поступать в вуз, родители были служащими, а я ориентировался на рабочий класс. Жили мы в селе Бараши Житомирской области, я с третьего класса работал
в колхозе, в седьмом – стал разнорабочим в строительной бригаде. После десятилетки окончил техническое училище, по комсомольской путёвке уехал в Ростов-на-Дону, на завод «Ростсельмаш», собирал на конвейере зерноуборочные комбайны. Затем – армия. Служил в авиации, отучился в школе младших авиационных специалистов и рассчитывал устроиться электромехаником по самолётам на аэродром. В казарме сдружился с парнем из Куйбышева, и он уговорил меня приехать после службы на Волгу. Это был 1974 год.

Поступали в авиационный институт, физику я сдал на «пять», а вот математику завалил. Пришёл на подготовительное отделение электромеханического факультета в Политех, а тут оказалось, что группа электриков уже укомплектована. Мне предложили поступать на химико-технологический: «У нас одни девчонки, мы тебя с удовольствием возьмём, сдашь экзамен, напишешь заявление, тебя переведут на электромеханический». Ну я поверил. К химии у меня был тоже интерес, думаю, чёрт с ним, отучусь.

Отучился, сдал экзамены, был зачислен в институт, но декан факультета Игорь Васильевич Каргов (кандидат технических наук, почётный химик СССР, декан ХТФ в 1979–1986 годах. – Прим. ред.) отказался меня переводить: «У вас в группе 25 девчонок и 3 парня, и ты хочешь, чтобы я тебя отпустил?! Нет, давай первый курс окончишь, потом я что-нибудь придумаю». За это время специальность «Переработка пластических масс» мне понравилась, и я с удовольствием продолжил учиться.

Была у нас дисциплина «Термодинамика химических производств», то есть математическое описание процессов движения жидкостей в разных трубопроводах и ёмкостях. Зрительно я эти процессы представлял, но математически описать их было сложно. Однажды во время контрольной мне попалась задача точь-в-точь такая же, какую мы решали на семинаре.
Я подставил другие цифры и… оказался лучшим на потоке. Преподаватель впечатлена: «Как я рада, что среди вас появилась светлая голова!» Для неё я стал «умничкой». И вот – экзамен. Билет попался не очень сложный, но я сделал глупость: сразу рассказал всё, что знаю. Она говорит: «Умничка, молодец. Теперь – вопрос». А мне больше сказать нечего. «Тогда вопрос на четвёрку», – продолжает преподаватель. Я опять: «Не знаю». На тройку – тоже. Она меняется в лице. Вкатывает мне двойку и, конечно, меняет отношение. На экзамене в следующем семестре я уже отвечал по-другому, справился со всеми её вопросами, но высшую оценку так и не получил – репутация была подпорчена.

Стипендия у нас была 40 рублей. Помощь от родителей я принимать не хотел, поэтому подрабатывал. Выходил на дежурства слесарем-сантехником, разгружал вагоны с картошкой и баржи с древесиной. На разгрузку барж было очень трудно пробиться: там за смену платили 120 рублей – месячную зарплату инженера, и первыми туда устраивались доктора и кандидаты наук.

В студенческом строительном движении я отработал пять сезонов. В 1976 году ребята с электромеханического факультета предложили создать коммунистический стройотряд и работать бесплатно. На организационном собрании одна девочка, Ира Воскобойникова, предложил название «Venceremos» (в переводе с испанского «Мы победим»), и все 42 человека его подхватили. Трудились мы на тольяттинском азотном заводе и заработанные четыре тысячи рублей перечислили в фонд строительства мемориала павшим героям международного коммунистического и рабочего движения.

От работы в стройотрядах я получил несказанное удовлетворение: сам строил опалубки, заливал бетоном, делал расчёты, ведь у меня уже был опыт. Сначала я вошёл в актив движения, потом стал командиром институтского отряда «Политехник», затем – начальником штаба трудовых дел.