Cуворовские имена

Александр Милованов,
инженер-электроник кафедры
«Автоматика и управление в технических системах»

О себе
– Когда началась война, мне было шесть лет. Отца забрали на фронт, мать осталась с детьми. У меня было четыре сестры: младшая зимой 1941 года умерла, старшая пошла работать на авиационный завод, фрезеровала детали для шасси самолётов Ил-2, потом служила в НКВД. Средняя сестра впоследствии стала очень известным человеком в Самаре – была секретарём городского совета ветеранов.

Куйбышевское суворовское училище было организовано в 1944 году. Тогда появилась возможность устроить меня туда как сына погибшего фронтовика. В нашей семье военных не было, и мать поначалу не согласилась. Я окончил пять классов в 59-й школе в Толевом посёлке. А в 1947 году стало плохо с продовольствием. И как только на следующий год вновь представился случай поступить в суворовское училище, я им воспользовался. Семье стало немного полегче.

Как раз незадолго до этого сменился начальник училища. С момента основания им руководил генерал Невский, его сменил генерал Баланцев, который установил железную дисциплину. Он отчислил неуспевающих воспитанников и отъявленных хулиганов, на освободившиеся места объявил дополнительный набор. Благодаря этому обстоятельству я и стал суворовцем, проучился до 10 класса, выпустился с золотой медалью, и, как ни хотел потом уйти «на гражданку», не смог. По распределению попал в Житомирское Краснознамённое зенитно-артиллерийское училище, а в 1956 году, после второго курса, всё же решил уйти. В армии как раз началось сокращение. Меня долго уговаривали остаться, но я твёрдо стоял на своём. Оставшийся год дослуживал во Львове.

После демобилизации я устроился на куйбышевский завод «Экран». Работал грузчиком и радиомехаником, а потом решил поступить в Куйбышевский индустриальный институт. Тогда я не знал, что при поступлении мне могли зачесть годы армейской службы и работы на производстве. Пошёл сдавать экзамены на общих основаниях, практически, не готовясь. Написал сочинение, сдал математику и лишний раз убедился, насколько хорошо нас готовили в суворовском училище – итоги вступительных экзаменов оказались очень даже неплохими.

Я поступил на электротехнический факультет, на котором уже два года шло обучение по новым специальностям «Автоматика» и «Измерительная техника». (Студенты, выбравшие эти специальности, в 1959 году составили контингент ФАИТа, нового факультета автоматики и измерительной техники.) Сначала меня зачислили в группу «измерителей», что противоречило моим планам, поскольку я больше интересовался автоматикой. Чтобы стать «автоматчиком», пришлось показать гонор. В результате я добился своего и даже стал старостой группы. Кстати, Виктора Васильевича Кравцова, ещё одного суворовца, выбрали старостой в группе «измерителей».

Институт я окончил в 1963 году. Получил направление на авиационный завод № 18 (ныне АО «Авиакор – авиационный завод» – Прим. ред.). Там проработал три года в отделе автоматики. Потом, в сентябре 1966 года, меня пригласили в Политех ассистентом на кафедру «Автоматика и телемеханика». С тех пор я – в институте.

Об училище

Связывать свою судьбу с армейской службой я не хотел. Но, считаю, мне повезло стать суворовцем. После поступление в училище мой кругозор стал стремительно расширяться. Среди воспитанников оказались разные люди. Там учились, например, племянник директора нашего авиационного завода Литвинов, внук Луначарского. Вместе со мной в одной роте были племянники Куйбышева – Валериан и Анатолий.

В суворовские училища набирали лучшие преподавательские кадры. Администрацию этих учебных заведений составляли кадровые офицеры. Командирами рот, командирами взводов (офицерами-воспитателями) тоже были военные. А вот преподавателей брали из числа гражданских специалистов, которым присваивали интендантские звания. Среди них оказалось немало фронтовиков.

Помню, преподавателем французского языка у нас работал Адольф Ефимович Ангелевич. (Он, кстати, был чемпионом Куйбышева по теннису). В 1957 году, когда из-за сокращения армии набор в высшие военные учебные заведения резко сократили, некоторые наши выпускники-суворовцы стали гражданскими переводчиками с французского.

Учителем математики у нас был Михаил Иванович Коршунов. Это замечательный преподаватель, он провёл нас с первого по десятый класс. Я-то сам поступал в пятый, в порядке добора, тогда как большинство моих одноклассников учились там с самого начала.

Куйбышевское суворовское училище было одним из передовых в стране по успеваемости, дисциплине, спортивным достижениям воспитанников. Нашим постоянным конкурентом считалось Киевское суворовское военное училище. В качестве поощрения за высокие показатели учёбы в 1952 и 1953 годах нас отправляли участвовать в первомайском параде в Москве. Помню, стою я левофланговым в одной из шеренг суворовского каре на Красной площади почти напротив Мавзолея. Вдруг поднимается на трибуну Сталин в белом кителе. В киножурналах, которые я видел до этого, момент появления вождя всегда сопровождался оглушительными овациями, площадь буквально взрывалась от восторга. Однако в тот раз всё оказалось по-другому. Что меня поразило, Сталина приветствовали жидкими аплодисментами. Он занял своё место на Мавзолее, окинул взглядом парад. За ним поднялся Молотов, в поведении которого, как мне показалось, тоже не было никакого благоговения перед генеральным секретарём ЦК КПСС. Сейчас я вообще думаю, что тогда на трибуне стоял вовсе не Сталин, а его двойник.

Парад 1952 года был последним парадом, который принимали на лошадях. На следующий год, уже без Сталина, командующий и принимающий пересели на автомобили. На том параде я увидел, как действует эффект «падения». Стоит, допустим, человек в парадном строю. Стоит-стоит и – падает: ведь не всякий может долго оставаться без движения, затаив дыхание. Тогда я вновь оказался на левом фланге своей шеренги, и мне хорошо было видно нахимовское каре, расположившееся слева. Смотрю, один нахимовец пошатнулся и рухнул. Его быстро унесли, на освободившееся место встал другой курсант. Чтобы такого не случилось в суворовской «коробке», начальник нашей медчасти Финаев заранее выдал всем право- и левофланговым ампулы с нашатырём. И только я об этом вспомнил, как мой приятель, стоявший за два человека до меня, отчаянно зашептал: «Сашка, я падаю!». Что было делать? Быстро разломал ампулу, отдал соседям, те сунули ему под нос. Вроде бы всё обошлось.

О политеховцах – бывших суворовцах

В суворовских училищах как в школах: младшие курсанты помнят старших, а старшие младших – нет. Рэм Кирюков, который впоследствии стал деканом ФАИТа в Политехе, был старше меня. В училище он производил впечатление подвижного, энергичного, экспансивного юноши. Таким же он оставался и во взрослом возрасте, был очень деятельным руководителем факультета.

Хорошо помню и Виктора Кравцова. Мы с ним хорошо общались. В училище он увлекался спортом, был пловцом, участвовал в соревнованиях среди учащихся суворовских и нахимовских училищ.

Рэм Кирюков,
декан ФАИТа в 1970 – 1975 годах

Рэм Кирюков был весьма ярким человеком. Его образ сейчас окутан лёгким флёром романтической недоговорённости, но сохраняет живые черты благодаря воспоминаниям современников и немногочисленным документам, сохранившимся в Политехе. В автобиографии, написанной в конце декабря 1964 года, сам Кирюков оказался довольно скуп на подробности о своём детстве: «Родился в городе Новочеркасске Ростовской области 13 декабря 1931 года в семье военнослужащего. В 1944 году поступил в Куйбышевское суворовское военное училище». Достоверных данных о его отце, к сожалению, отыскать не удалось. Но вот в открытых списках кадрового состава органов государственной безопасности СССР есть упоминание о Ксенофонте Кирюкове, который в 1926 году служил уполномоченным особого отделения 5-й Ставропольской кавалерийской дивизии и был награждён автоматическим пистолетом «Маузер» с надписью «За храбрость, проявленную в борьбе с бандитизмом». В феврале 1936 года приказом НКВД СССР ему было присвоено звание старшего лейтенанта государственной безопасности. Судя по всему, тогда он служил начальником отделения в 5 отделе Главного управления государственной безопасности НКВД СССР (так называемый иностранный отдел). 16 марта 1937 года Ксенофонт умер. Даже если эта краткая справка и не имеет прямого отношения к отцу Рэма Кирюкова, она наверняка воспроизводит общую модель биографии человека, чей сын мог бы сделать в Советском Союзе блестящую военную карьеру.

Рэм, действительно, был блестящим во всём. В 1949 году он с золотой медалью окончил суворовское училище, после чего поступил в Московское пехотное училище имени Верховного Совета РСФСР (ныне – Московское высшее общевойсковое командное училище). В 1951 году молодого офицера командировали в группу советских войск в Германии, откуда он в 1957 году отбыл в распоряжение командующего войсками Прибалтийского военного округа.

После демобилизации Кирюков приехал в Куйбышев, стал работать на ремонтно-подшипниковом заводе сначала контролёром ОТК, потом электриком, а в 1959 году поступил на факультет автоматики и измерительной техники Куйбышевского индустриального института. Ему в ту пору было уже почти 28 лет.

– Рэм был старше нас, имел за плечами большой опыт военной службы, – рассказывает его однокурсник Пётр Ланге, ныне доктор технических наук, профессор кафедры «Информационно-измерительная техника». – Помню, как он ходил по институту в армейской форме. Рэм очень ответственно относился к учебному процессу, в отличие от многих студентов никогда не списывал на экзаменах. Это был идеальный староста группы, добрый, порядочный, отзывчивый, правда, нетерпимый к двоечникам.

Политех поверил в Кирюкова и, наверное, потому уже от себя не отпускал. В стенах института, на кафедре «Автоматика и телемеханика», Рэм закончил аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию. Его научным руководителем был Константин Колесников, возглавлявший тогда уникальную отраслевую научно-исследовательскую лабораторию «Средства автоматики и системы управления в кабельной промышленности». В 40 лет Кирюков стал третьим по счёту деканом легендарного факультета автоматики и измерительной техники.

– Рэм отличался твёрдостью убеждений, – говорит кандидат технических наук, доцент кафедры «Информационно-измерительная техника» Ольга Корганова. – Прирождённый лидер, он всегда умел обосновать свою точку зрения и потому пользовался большим уважением и популярностью. Помню, как во время защит диссертаций Рэм бывал очень решительно настроен к тем, кто, по его мнению, приводил весьма сомнительные доводы. Но при этом умел оставаться предельно корректным.

Во второй половине 1970-х годов у Кирюкова стало плохо со здоровьем. Врачи запрещали ему загорать и купаться в открытых водоёмах. Но разве мог кто-то удержать такую пылкую натуру?!

Рэм Кирюков, третий декан ФАИТа, ушёл из жизни 28 июля 1980-го. В год московской Олимпиады ему должно было исполнится 49 лет.

Виктор Кравцов

Ещё одним суворовцем, жизненный путь которого прошёл через Политех, был Виктор Кравцов. Он так же, как Милованов и Кирюков, учился и работал на ФАИТе, в конце 1970-х годов перешёл в Куйбышевский электротехнический институт связи (ныне – Поволжский государственный университет телекоммуникаций и информатики).

Благодарим за помощь в подготовке материала начальника отдела использования архивных документов Самарского областного государственного архива социально-политической истории Евгения Малинкина.