Владимир Коптенармусов: «Надо быть на острие научных проблем»

Инженер в начале пути

Володя Коптенармусов рос обычным мальчишкой – серьёзно, как и многие в Куйбышеве 60-х годов, увлекался футболом, а после школы намеревался пойти в армию, стать десантником. Для этого, как он считал, были все основания, включая рост, отличную физическую подготовку и хорошую успеваемость. Но старший товарищ уговорил его поступить на химический факультет Куйбышевского политехнического института.

– Скажу честно: мне тогда было всё равно, но решил попробовать. У меня было в запасе две недели, и я стал готовиться к экзаменам. Первой была химия – сдал на пятёрку, потом – математика. Тут я переволновался и неверно вывел тождества, хотя знал их превосходно, в школе участвовал во всех городских предметных олимпиадах. Мне попалась молодая преподавательница, и она готова была поставить «четыре», но тут я «закусился» и начал спорить. Она мне функцию, я ей – график, она мне график, я ей – функцию. Сидевшая в приёмной комиссии пожилая женщина наконец не выдержала: «Что ты мучаешь мальчишку? Поставим ему пятёрку!» Потом ещё были физика, сочинение по русскому языку, я всё сдал и уехал на неделю на рыбалку. Возвращаюсь из-за Волги, ждёт телеграмма: «Срочно явиться в приёмную комиссию». Ну всё, думаю, попросят забрать документы. Приезжаю, и мне Валерий Кузьмич Дуплякин (в 1969–1978 годах доцент кафедры «Химическая технология переработки нефти и газа» Куйбышевского политехнического института. – Прим. ред.) говорит: «Пиши заявление на нашу специальность. Мы набрали в группу много девчонок, а тут же противогазы, опасное производство, нужны ребята». А поступал я на «Технологию органического синтеза, синтетического каучука и пластмасс».

Началась учёба, я ежедневно ездил в институт с Металлурга. Мы жили вдвоём с мамой, стипендии в 45 рублей не хватало, нужно было зарабатывать деньги. Чего только я тогда не делал – и вагоны разгружал, и рельсы менял. На четвёртом курсе Леонид Иванович Заботин (доцент, работает на кафедре «Химическая технология переработки нефти и газа» более 50 лет, почётный работник СамГТУ. – Прим. ред.) предложил ночную работу в лаборатории, чтобы помогать аспирантам: вести непрерывные опыты, делать анализы, записывать показания, поддерживать необходимые режимы на пилотных установках. Ещё мы, конечно, общались, они мне всё объясняли, помогали разобраться в том, чего я не понимал. Эти ночи стоили больше, чем два курса обучения, поверьте мне. Я всё впитывал, как губка, ловил каждое слово, столько тогда нового узнал, так глубоко погрузился в тему, что мне это понравилось. Я мог изменять режим и обосновывать свои действия, предсказывать реакции. Прибавляло это лишь 30 рублей к стипендии, но всё, что я узнал, невозможно было почерпнуть ни из одного учебника. За два года мне привили любовь к исследованиям, я научился продумывать каждый свой шаг, разбираться в проблеме и решать её. И, не скрою, мне было приятно, когда при каком-то сбое я что-то менял и оборудование реагировало правильно.

После 4 курса меня направили на преддипломную практику не на ближайшие НПЗ, а в город Кириши Ленинградской области. Это было молодое, крупное, растущее и современное предприятие. Завод ежегодно перерабатывал 18 миллионов тонн нефти. Там я устроился машинистом установки и стал собирать материал для диплома. Условия работы обещали карьерный рост. В последний день практики я набрался смелости и упросил директора завода Владимира Николаевича Бровко сделать вызов в институт, чтобы по окончании вуза меня направили на этот НПЗ.

И вот через год началось распределение. Вдруг узнаю, что меня хотят направить в Новосибирский академгородок. Это, конечно, было весьма почётно, но я же гордый, дерзкий. Почему, говорю, без меня меня женили? Хочу начать жить самостоятельно и работать по специальности именно в Киришах. Меня долго уговаривали, но я всё же поехал туда, куда хотел.

Свой бензин

На заводе в Киришах Коптенармусов был принят оператором установки бензольного риформинга, а спустя всего полтора года ему предложили стать старшим инженером-диспетчером ПО «Киришинефтеоргсинтез». Шёл 1980 год. Молодому специалисту было всего 24 года.

– Работа была очень интересная: 24 технологических процесса, резервуарные парки, аналитический контроль, отгрузка – превосходная школа! В 1983 году начальник одного из цехов Евгений Васильевич Ипполитов получил приглашение занять должность главного инженера на Ухтинском НПЗ и позвал меня с собой. Будешь, сказал, начальником производственного отдела. У меня как раз в это время дочка родилась, а в Ухте мне пообещали двухкомнатную квартиру, хорошую зарплату, районный коэффициент и северную надбавку. Там в то время выпускали бензин марки А-78, а высокооктановое топливо привозили с «материка». Как-то вызывает меня к себе генеральный директор Юрий Александрович Егоров и ставит задачу: к приезду министра получить свой бензин марки АИ-93. Установка каталитического риформинга на заводе – в одном-единственном экземпляре. Был риск не только не получить требуемое качество катализата, но и поставить под угрозу выполнение основного производственного плана. Я отобрал в ремонт катализатор с каждого реактора, проанализировал его состояние. К тому времени он отработал без регенерации более четырёх лет. Мне тогда здорово помогли навыки, заложенные в институте: рассуждать спокойно и логически даже тогда, когда попадаешь в сложную ситуацию. Дело в том, что у персонала предприятия не было опыта проведения регенераций катализаторов и работы на установке риформинга бензина в жёстких температурных условиях. Мы поменяли все бензиновые сырьевые потоки на заводе. Определились с нефтью, из которой должна выделяться бензиновая фракция как сырьё для производства АИ-93. В конце концов в сентябре 1983 года на Ухтинском НПЗ получили первую тонну бензина этой марки. «Есть первая тонна!» – рапортовали тогда местные газеты. Небольшую статью написала даже «Правда». Было очень приятно. Но у установки имелся достаточный потенциал для того, чтобы добиться выпуска топлива более высокого качества. В том же 1983 году мы, едва ли не первые в СССР, получили бензин марки АИ-98. За успешное выполнение производственных заданий предприятие наградили орденом «Знак Почёта», а коллектив – премией. Правда, в стране тогда ещё не было машин, в которые можно было бы заливать АИ-98.

От Ухты до Кубы

Ещё одна производственная победа Коптенармусова в Ухте оказалась связана с разработкой схемы гидровисбрекинга (термический крекинг гудрона в токе водородосодержащего газа – ВСГ). На заводе был избыток водорода, который сжигался в факеле. Владимир Коптенармусов решил этим воспользоваться, предложив подавать ВСГ в змеевики печи, где нагревался гудрон. Изменение технологии поехал согласовывать в БашНИИ НП (Башкирский научно-исследовательский институт по переработке нефти, ныне – АО «Институт нефтехимпереработки». – Прим. ред.). Учёные были удивлены такой смелостью мысли, в институте эту тему тогда только начинали разрабатывать. Впоследствии инженер занимался усовершенствованием технологии переработки тяжёлой ярегской нефти, созданием новых марок битумов.

– В 1986 году Ю.А. Егорова назначили генеральным директором Новогорьковского НПЗ в городе Кстово. Накануне отъезда он меня вызвал и сказал: «Вот тебе ключи, с завтрашнего дня ты здесь – главный инженер завода. Подумать даю один день». Я растерялся. Мне было 30 лет, и казалось, что рановато занимать такую должность, ведь это работа с людьми, с министерством, техника безопасности, производственный план. Огромная ответственность! А потом думаю: это же шанс, второго может не быть. Не получится так не получится, а получится – хорошо!

Ещё через три года, в 1989-м, я уехал на Кубу, чтобы довести до конца строительство НПЗ в Сьенфуэгосе. Завод мы запустили. Помнится, я подготовил речь на испанском языке, чтобы приветствовать самого Фиделя Кастро. А он прибыл, проехал с охраной по периметру и всё.

Рождение пеноплэкса

В 1991 году Коптенармусов вернулся на НПЗ в Киришах. На заводе как раз стартовало строительство комплекса глубокой переработки нефти. Тогда аналогов этого производства в России не существовало, процесс был отработан преимущественно в США. Проект реализовывался совместно с американской компанией и завершился лишь в 1996 году.

– Хотя я и занимал в ту пору кресло главного инженера завода глубокой переработки нефти, ездил в загранкомандировки, деятельности было откровенно мало, так же, впрочем, как и финансирования. Я попросту терял форму как инженер, мне стало скучно, я чувствовал: что-то надо делать. В это время мне предложили возглавить частную коммерческую площадку по производству теплоизоляционных плит. Линия уже была закуплена в Италии и лет пять пылилась на складах. Я нефтепереработчик, и, казалось бы, какие могут быть полимеры? Но я согласился. Знакомые, узнав об этом, крутили пальцем у виска. Между тем через 11 месяцев на рынке появилась первая партия плит новой компании «Пеноплэкс». Это был 1998 год. За рубежом подобный материал активно использовался, а в России и в странах СНГ о нём практически ничего не знали. Говорили, мол, «оранжевый, дорогой и толстый» – покупать мало кто решался. За первый год мы сбыли всего 400 кубометров утеплителя при мощности линии 70 тысяч кубометров в год. Спасла победа в тендере, объявленном компанией «РЖД». Впервые плиты ПЕНОПЛЭКС были опробованы для теплоизоляции основания полотна при реконструкции Октябрьской железной дороги, соединяющей Санкт-Петербург и Москву. И пошло-поехало, спрос на материал за три года вырос в разы, мы построили ещё несколько линий, а затем и заводов в разных регионах России. А самое главное – запустили в 2003 году собственное производство полистирола, поскольку на отечественном рынке купить качественное сырьё было негде. В 2006 году экспертная комиссия Роспатента признала бренд ПЕНОПЛЭКС® общеизвестным товарным знаком. Это означает, что более 90 процентов потребителей теплоизоляционных материалов не только знакомы
с продукцией компании, но и применяют её при строительных работах.

Инженер на дне морском

В начале 2000-х годов, несмотря на успешность «пенополистирольного» бизнеса, Владимир Коптенармусов вновь решил сменить направление деятельности, и опять –  самым неожиданным образом. В 2004 году он возглавил «Управляющую компанию «НПО ДИОМАР», которой предстояло спроектировать и построить в Кингисеппском районе Ленинградской области первый в России завод по производству марганцевых соединений и чистого марганца (чистота -99,7 %) мощностью 10 тысяч тонн в год.

– Одно и то же место, как видно, не для меня. Это вызов – всякий раз браться за что-то новое. Руды не мой профиль, я ушёл тогда от нефтепереработки далеко-далеко, но тема была прорывная. Дело в том, что после распада СССР сырьевая база для производства марганцевого концентрата осталась в союзных республиках, разработанные источники были сосредоточены на Украине, в Грузии и Казахстане, в России же марганец до сих пор считается остродефицитным сырьём. И переработкой у нас в стране тоже никто не занимался. Инвесторы закупили корабль для добычи пробных промышленных партий, и наши специалисты получили положительные данные после проведения разведывательных работ на шельфовых месторождениях Финского залива. Удалось найти места, где запасы марганцевой руды были достаточно большими, чтобы оправдать их переработку. Если в Тихом океане скопления железо-марганцевых конкреций находятся на глубине четырёх-шести километров, то в Балтийском море они были обнаружены на глубине 25-30 метров. Но и оттуда их ещё надо было поднять. Объединение «ДИОМАР» первым в мире освоило технологию добычи марганцевого сырья с морского дна. Два с половиной года ушло на то, чтобы дать старт уникальному производству химической промышленности северо-западного региона, основной продукцией которого стал марганцевый концентрат (диоксид марганца). Это было событием для отечественной отрасли: ранее такое сырьё никто не использовал. Сегодня карбонат марганца и концентрат марганца успешно применяются в оборонной промышленности и металлургии для производства высокопрочных, износостойких сталей, а также в сельском хозяйстве в качестве кормовых добавок для животных, витаминов роста и минеральных удобрений.

Возвращение к истокам

Запустив новое производство, наш герой переключился на очередное – беспрецедентное – дело.
С 2007 года созданная им компания «КИНЭКС» (г. Санкт-Петербург) совместно с петербургским ООО НПФ «Олкат», Академией наук Республики Татарстан и АО «ВНИИУС» (г. Казань) приступили к исследованиям и испытаниям образцов адсорбента для очистки различных газов от сернистых соединений, в том числе попутного нефтяного газа. В результате был получен первый промышленный образец адсорбента АСВ-22.

– Это самый рациональный путь: пропускать газ через гранулы сверху вниз или снизу вверх для полного очищения от всех галогенов и серных соединений. Сейчас эту технологию нефтяники используют на разных этапах, но чтобы её опробовать, я два года «катался» по научно- исследовательским институтам, в том числе побывал в Новосибирском академгородке. Тогда я заметил, что продукт, который у меня начал получаться, обладает интересными, даже потрясающими свойствами, то есть в нём есть все соединения, которые нужны хорошему катализатору. Так начался поиск катализатора на базе марганцевых соединений (твёрдых адсорбентов) для крекинга вакуумных погонов. Пробовать работать со светлыми нефтепродуктами – всё равно что ломиться в открытую дверь. И я решил сосредоточиться на тяжёлых, «грязных» продуктах – мазуте, гудроне. Но здесь была необходима помощь учёных. Начал искать, с кем работать. Пошёл в Техноложку (Санкт-Петербургский государственный технологический институт. – Прим. ред.). Там сказали: не потянут. Поехал в БашНИИ НП – тоже отказали, мол, нам не нужно. И тут мне на помощь пришла Ирина Занозина – сотрудник Самарского политеха, доктор технических наук, начальник отдела оценки качества нефти и нефтепродуктов ПАО «Средневолжский научно-исследовательский институт по нефтепереработке». Мы учились с ней вместе, и она посоветовала мне обратиться к ещё одному нашему сокурснику – доктору химических наук, профессору, заведующему кафедрой «Химическая технология переработки нефти и газа» Андрею Пимерзину. Мы не виделись ровно 40 лет.

Андрей Пимерзин. Ad memoriam

…В студенческой группе из 25 человек, в которой учился Коптенармусов, в 1973 году было всего шесть парней. Андрей Пимерзин обучался на том же потоке, но по другой специальности – «Химическая технология пластических масс». Впрочем, в первые годы учёбы у молодых людей было много общих лекций по истории, философии, неорганической химии.

– На первом курсе он выделялся своими фундаментальными знаниями, уже тогда было видно, что он знает глубже и лучше если не всех, то почти всех. Наши пути начали сходиться на третьем курсе, когда пошла специализация, а потом мы ездили вместе в составе стройотряда. Строили набережную, Дворец спорта в Тольятти и даже коровник в Туве. Мы не общались очень тесно, но работалось нам комфортно, отношения были хорошими. В 1975 году почти разбежались, виделись эпизодически, поскольку каждый был занят своей специализацией.

И вот спустя четыре десятка лет, в 2015 году, Пимерзин и Коптенармусов встретились в стенах родного химфака и, конечно, узнали друг друга. Представитель петербургского предприятия привёз с собой семь образцов катализатора, которые на заводе сделали сами, как смогли, с разной прочностью и модификацией.

– Давай попробуем, – предложил Коптенармусов.
– Да, давай, – ответил Пимерзин. Спустя какое-то время он перезвонил: – Знаешь, ничего у тебя не работает.
– Быть не может! Я же внёс коррективы, они должны делать реакции.
– Еле-еле.

Тогда и решено было работать вместе. Коптенармусов «подносил патроны», то есть делал новые образцы, а Пимерзин их испытывал. Так был создан процесс низкотемпературного каталитического термокрекинга тяжёлых нефтяных фракций (гудрон, мазуты и т.п.) в присутствии катализатора, изготовленного в ООО «КИНЭКС» под маркой КМК. Однако эксперимент был выполнен в статических условиях, в автоклаве, и его результаты достаточно сложно распространить на непрерывный процесс.

В 2016 году на кафедре «Химическая технология переработки нефти и газа» Самарского политеха на пилотной проточной установке, приобретённой специально петербургским предприятием, исследователи провели полномасштабные испытания каталитического термокрекинга вакуумных погонов Новокуйбышевского НПЗ с использованием катализаторов КМК-10 и КМК-5. Выяснилось, что конверсии сырья в процессах каталитического крекинга и каталитического термокрекинга вполне сопоставимы. Также был опробован процесс низкотемпературного каталитического термокрекинга гудрона с одного из НПЗ Самарской области и проведены пилотные испытания каталитического термокрекинга тяжёлых высоковязких нефтей из Республики Татарстан. При небольших рабочих температурах удалось достичь снижения вязкости исходной нефти в семь раз. При этом в конечном продукте отмечено значительное увеличение содержания светлых углеводородов.

Также была продемонстрирована возможность в рамках открытого технологического процесса использовать водородосодержащий газ для улучшения качественных характеристик получаемых светлых углеводородов (крекинг-бензина, крекинг-керосина и крекинговой дизельной фракции). Результаты испытаний были представлены в отраслевом журнале в 2017 году, тогда в нефтепереработке и зазвучало обозначение нового процесса – каталитический термокрекинг.

В это же время в Ленинградской области на производственных площадях ООО «КИНЭКС» начался монтаж первой очереди строительства технологической линии по производству катализаторов серии КМК. Практик Каптенармусов и теоретик Пимерзин совместно оформили патент на способ переработки тяжёлых нефтяных остатков и права на изобретение соответствующего катализатора. В 2018 году петербуржцы закупили для Политеха новую пилотную установку, более мощную по количеству перерабатываемого сырья и с большим диапазоном рабочих параметров.

Сейчас катализаторы КМК-5, выпущенные петербургской компанией, уже проходят испытания на российских НПЗ. Но для нефтяников актуальна и ещё одна проблема, связанная с обработкой гудрона. Отобранный с низа вакуумной колонны, он направляется или на битумное производство, или на термический крекинг (висбрекинг) для получения котельного топлива (топочного мазута). Однако полученный таким образом продукт, как правило, не сразу соответствует требованиям ГОСТа к топочным мазутам, в него ещё приходится добавлять огромное количество дизельного товарного топлива.

Коптенармусов и Пимерзин попытались найти способ получить топочный мазут высокого качества уже на выходе, без добавления других нефтепродуктов, и… решили эту задачу. Так был разработан катализатор двойного назначения, который можно использовать как для производства адсорбентов, так и для крекинга гудрона.

– Тема сложная, но очень нужная, хотя ей мало кто занимается, все предпочитают работать с светлыми нефтепродуктами. Мы каждое утро созванивались, обсуждали план работ, вечером – результаты, постоянно общались по электронной почте. В конце марта должны были поехать на рыбалку в Мурманск. Мы ездили туда каждый год, Андрею Алексеевичу очень нравилась северная природа. Я купил ему билет, но он немного приболел, решил поберечь себя, не поехал. В июле, знаю, он ездил в Омск, где запустил свою разработку – катализатор для гидроочистки дизельных топлив от серы. Никто в России до сих пор не мог получить подобный катализатор. А Пимерзин – смог. Но когда он вернулся оттуда, у него уже был нездоровый кашель. В понедельник, 13 числа, я до него не смог дозвониться, написал, а он мне ответил лишь: «Мной занимаются врачи». В пятницу вечером его не стало… Мы только пошли на взлёт со своими наработками, и вот будто крылья оборвались… Так много вопросов. С кем их теперь решать?

Прямая речь

– Я благодарен судьбе за всё, что мне дал Политех, факультет, кафедра, благодаря которым я встретил столько замечательных людей. Андрей Пимерзин из их числа – умница, вовлекающий в науку молодых парней и девчонок с хорошими амбициями, которые берутся за сложные темы и ничего не боятся. Таких, какими были когда-то мы, незажатые, бесшабашные в хорошем смысле слова. Да, бывало, я ошибался, но нельзя стоять на месте, тупо ходить на работу с восьми до шести и «отбывать срок» – это лично не для меня. Надо искать, быть на острие всех проблем, это же интересно: а вдруг получится? И тогда идти дальше. Если из десяти идей срабатывает только одна, то это здорово.