Ольга Тупицына: «Ценность научной разработки зависит от успеха её практического применения»

Путь в науку

– Как вы решили стать экологом?

– Мой путь в университет не был тернист, но был неоднозначен. Я училась в классе с углублённым изучением русского, иностранного и литературы, и училась на «отлично». Обучение сопровождалось бесконечным чтением огромного количества материалов, написанием аннотаций и рецензий. Для меня это не представляло сложности, но внутренне нарастал какой-то протест против гуманитарной подготовки. И вот однажды открываю обычный справочник абитуриента, и на глаза попадается специальность «Охрана окружающей среды». Она показалась мне благородной. У нас в классе не было химии. Я два года ездила в Политех на подготовительные курсы, дома сама занималась по учебнику Хомченко. В итоге сдала пробные вступительные экзамены и больше ни в какие вузы документы не подавала. Это был 1998 год.

– Потом не жалели о сделанном выборе?

– Первые полгода учёбы в университете для меня стали периодом перестройки, поскольку приходилось больше заниматься техническими дисциплинами. Гуманитарные не отнимали столько времени. Правда, школьная подготовка дала мне то, чем пользуюсь до сих пор: умение выбрать главное из большого объёма материала, выстроить структуру изложения мысли, способность объяснить сложное простыми словами.
На втором курсе я победила в предметной олимпиаде по органической химии, и Юрий Николаевич Климочкин (с 2004 года – заведующий кафедрой «Органическая химия», доктор химических наук, профессор) предложил поработать в исследовательской лаборатории, которая до сих пор специализируется на поиске компонентов для производства фармацевтических препаратов. Мы в составе команды учёных изучали свойства соединений адамантанового ряда. Я проработала там полтора года. В 2001 году кафедру «Химическая технология и промышленная экология» возглавил Дмитрий Евгеньевич Быков (с 2009 года – ректор Политеха, доктор технических наук, профессор). Тогда же под его руководством был создан научно-аналитический центр промышленной экологии. Помню, мы с однокурсницей пришли к нему и сказали, что хотим работать. «Чем именно собираетесь заниматься: наукой или практикой?» – спросил он. «Практикой», – отвечаем. Тогда мы ещё не представляли себе, как вести научную деятельность. Быков сказал, что будет иметь нас в виду. Я, честно говоря, не особо рассчитывала на приглашение. Однако через пару дней он нас вызвал, познакомил с той блестящей плеядой учёных, с которыми пришёл в наш вуз из архитектурно-строительного университета. В частности, с Константином Львовичем Чертесом (сейчас – профессор кафедры «Химическая технология и промышленная экология», доктор технических наук). И с этого момента моя жизнь оказалась навсегда связана с Политехом. Специалитет я окончила с красным дипломом, осталась в вузе и продолжала учиться, и это было само собой разумеющимся, естественным и закономерным.

– И наука вас захватила…

– Так и есть. Моя кандидатская диссертация была посвящена рекультивации территорий, нарушенных неорганизованным размещением твёрдых коммунальных отходов. Продолжением стала докторская диссертация, которую я защитила в 2014 году. Так удачно сложилось, что тематика моих научных исследований всегда немного опережала потребности отрасли. То, что 17 лет назад было только предметом изучения, сегодня стало реальностью. Например, наши технологии рекультивации нарушенных земель сейчас применяются и на выработанных карьерах, и на несанкционированных свалках, и на проливах нефтепродуктов.

– Каково, по-вашему, место женщин в науке?

– У физиков есть такая поговорка: «Женщина-физик ещё не физик, но уже не женщина». В том научном направлении, которым я занимаюсь, женщины не редкость. Короля, как известно, делает свита. Если у тебя есть те, кто готов идти за тобой, кому ты можешь доверять, как себе, – всё получится. Женщине в науке прежде всего нужно обладать целеустремленностью, выдержкой, тактичностью, дипломатичностью и умением проявлять менеджерские качества.

– Чем измеряется качество научных разработок?

– Успех любой научной разработки зависит, прежде всего, от успеха её практического применения. Никому не нужна наука ради науки. Эту логику мы закладываем во все свои проекты. Уже на стадии проектирования важно понимать, кто сможет реализовать разработку, есть ли аналогичный опыт. Если его нет, но есть потребность – как правило, в этот момент и рождается наука. Например, геофизические методы для оценки запасов месторождений применялись всегда, но никто и никогда не использовал их для оценки техногенных месторождений, нарушенной геосреды в местах несанкционированного размещения отходов. А мы это делаем, и под это создаётся методика, соответственно, проводятся новые научные исследования. А если ещё появляется новый объект, то рождаются и технологии.

– Что вы имеете в виду?

– Вот, например, полигон промышленных отходов «Зубчаниновка» – больное место на территории Самарской области, куда со времен Великой Отечественной войны свозились отходы со всех окрестных металлургических и металлообрабатывающих предприятий. Очень сложный объект. Сейчас его нужно ликвидировать. Как? Никто пока не знает. Да, технологии существуют, но мы должны ответить на вопросы, кто это будет делать, какими методами, как на это посмотрят контрольно-надзорные органы. И наши учёные начинают распутывать этот клубок. Проекты, подобные этому, отбирают очень много времени и сил, поэтому мы часто задерживаемся на работе.

– Как к этому относится ваша семья?

– Я благодарна мужу за поддержку. Не каждый мужчина выдержит рядом с собой самодостаточную женщину, это всегда конкуренция. Чтобы быть дома просто женой и мамой, всегда нужно перестраиваться, считаться с мнением того, кто по природе сильнее. Муж мне очень помогает, спасибо ему за то, что в своё время он предоставил мне возможность заниматься любимым делом. Мы в один год окончили вузы. Он выпускник аэрокосмического университета, учился на проектировщика медицинского оборудования. С красным дипломом мог пойти в аспирантуру, но решил уйти в бизнес, потому что кто-то должен был кормить семью. У нас двое детей, оба школьники. Как мама считаю, им нужно предоставить возможность сделать свой выбор, установить определённые рамки, внутри которых они смогут маневрировать. Поэтому я стараюсь обходиться без назиданий в экологическом или любом другом воспитании.

Такая разная экология

– В настоящее время научная школа промышленной экологии Дмитрия Быкова известна далеко за пределами Самары. Чем она примечательна?

– К области научных интересов Дмитрия Евгеньевича относятся технологии и методы исследования гетерофазных промышленных отходов. Это отходы, которые имеют структуру на границе разделов фаз, например твёрдая – жидкая фазы. К ним относятся все нефтешламы, которые образуются при проливе нефтепродуктов. Также он занимается проблемой рекультивации карьеров. На таких объектах отходы не просто сваливаются в одну кучу, они там группируются особым образом для определённых целей при рекультивации.
К примеру, отходы-заполнители служат для выполаживания откосов, то есть уменьшения углов откосов отвалов и бортов карьерных выемок. Поэтому, когда исследуются физико-химический состав и свойства отходов, определяется и их функциональная роль при восстановлении земель или ликвидации объектов. Мы с коллегами продолжаем эту работу, рассматриваем различные типы нарушений и предлагаем разные технологии ликвидации, консервации или рекультивации территорий. К любой свалке можно подходить как к элементу геосреды либо как к инородному элементу и, в зависимости от результатов её исследования, выстраивать определённые способы обращения с техногенным образованием. Когда мы говорим про небольшие свалки, это кажется малозначительной задачей. Но проблема приобретает громадный масштаб, когда мы берёмся за крупные объекты накопленного экологического вреда – например, территории бывшего Средневолжского завода химикатов (СВЗХ) в Чапаевске площадью 260 гектаров или тольяттинского химзавода «Фосфор» площадью 180 гектаров.
Вообще, в России всего две научные школы, которые системно занимаются вопросами обращения с отходами, а также проектированием, эксплуатацией, строительством и ликвидацией объектов обращения с ними – наша и в Пермском политехе (Пермский национальный исследовательский политехнический университет. – Прим. ред.). Пермяки специализируются на твёрдых коммунальных отходах, мы же – на всех.

– Какие текущие научные задачи вы лично ставите перед собой?

– Во-первых, разработка методики использования результатов геофизических исследований для тех объектов, на которых мы сейчас работаем. Кое-что уже удалось применить на техногенных линзах и шламонакопителях застарелых отходов. Обсуждаем свои наработки с коллегами, осенью, например, в стенах Политеха вновь пройдёт Международный экологический конгресс ELPIT.
В ближайшее время в регионе начнётся реализация четырёх проектов, к разработке которых я имею прямое отношение. Это строительство многофункционального комплекса по обращению с отходами – сортировочных станций и полигона. В 2024 году они уже должны быть введены в эксплуатацию.

– Вы руководили разработкой проекта территориальной схемы обращения с отходами в Самарской области. Насколько я понимаю, для того чтобы решить эту задачу, понадобились усилия многих специалистов, не только экологов.

– На практике мы действительно много работаем с представителями строительного профиля: архитекторами, конструкторами, производственниками. Сейчас я даже не знаю, кого во мне больше – химика, строителя, технолога или преподавателя.

– Получается, экологические проблемы настолько разносторонние?

– Да, они разные. В экологии есть четыре постулата, о которых знают все, кто выбирает нашу специальность. Это законы Барри Коммонера (американский эколог и биолог. – Прим. ред.). Первый закон – всё связано со всем, второй – всё должно куда-то деваться, третий – природа знает лучше, и четвёртый – ничто не даётся даром. Вся наша деятельность основана на этих принципах. Наверное, неудивительно, что лаборатория аналитических исследований, открытая Дмитрием Евгеньевичем, выросла в многопрофильное структурное подразделение университета, аккредитованное Федеральной службой по аккредитации. Наши специалисты занимаются исследованием качества компонентов воды, воздуха, отходов, почвы – всего, что связано с геосредой, выявляют концентрацию в них загрязняющих веществ, делают заключения и для коммерческих организаций, проводят арбитражные экспертизы. Вообще, центр промышленной экологии сейчас – это самодостаточный проектный институт в структуре университета, который получает заказы от частных инвесторов, участвует в конкурсных процедурах на крупных площадках. Мы работаем с ПАО «НК «Роснефть», ЦСКБ РКЦ «Прогресс», ПАО «ОДК-Кузнецов».
Современная экология тесно связана с социологией, высшей математикой, химией, физикой, даже в какой-то мере со статистикой. Для обеспечения экологической безопасности не обойтись и без информатики. Так, вместе с коллегами из института автоматики и информационных технологий мы сейчас создаём цифровой атлас краснокнижных растений на территории национального парка «Самарская Лука».

Преподаватели и студенты

– Давайте поговорим о вашей работе на кафедре. Что вы считаете основным в руководстве коллективом?

– Каждая кафедра – это прежде всего люди. В университете люди амбициозные, в хорошем смысле слова. Для реализации их амбиций нужно создавать стимул. Это умеет делать Дмитрий Евгеньевич, это стараюсь делать и я. Мне приятно работать на родной кафедре, которую я сама когда-то окончила. Сейчас средний возраст наших преподавателей 35 – 40 лет, что считаю очень большим достижением. Молодёжь от нас не уходит, она идёт в аспирантуру, где всегда – конкурс. Молодые учёные в срок защищают диссертации, остаются у нас преподавать. С прошлого года в общевузовском рейтинге наша кафедра вернула себе место в первой категории (сейчас таких кафедр в вузе всего пять). Это тоже результат системных усилий. Как руководитель подразделения, я должна сделать так, чтобы людям, которые выполняют текущую рутинную работу, было комфортно, чтобы те, кто может и хочет писать статьи, писал, а практики занимались практикой. Заведующий кафедрой должен ориентироваться в локальных задачах, чувствовать текущие производственные потребности и стратегически важные перспективные научные направления – это в комплексе позволяет создавать условия для работы всего коллектива в целом и каждого сотрудника. Тогда к нам будут идти новые студенты и оставаться выпускники.
К слову, со следующего года мы переходим на новую номенклатуру специальностей и вводим дополнительное направление подготовки «Промышленная экология и биотехнологии». Будем выпускать инженеров-экологов и экологов-технологов. Их поле деятельности – проектирование биотехнологических процессов, природоохранное нормирование, квотирование и сопровождение всей работы по охране окружающей среды.

– Кстати, о студентах. Знаю, что у нас действует студенческая школа экологов. Что это за объединение и как оно устроено?

– Школу экологов мы открыли два года назад по поручению губернатора. В ней ведётся подготовка наших же студентов к практической деятельности. Раньше мы зачисляли туда всех первокурсников-экологов, но сейчас проводим собеседование, и руководитель проекта берёт только тех, кого считает достойным. Остальные идут заниматься в экоклуб «Жизнь». Это ещё одно студенческое экологическое объединение, действующее на основе самоуправления. Ребята участвуют в различных мероприятиях, в том числе федерального масштаба вроде «ВузЭкоФеста» или «Зелёного мира». В процессе они начинают понимать, где бы хотели работать: в проектных организациях, в лабораториях, в контрольно-надзорных органах.
Кстати, в этом году наши студенты вместе с государственным бюджетным учреждением Самарской области «Природоохранный центр» запустили интересный проект. Сдав соответствующий экзамен, они проводят экскурсии по Пушкинской карте для школьников. Это уже оплачиваемая работа. Сейчас мы уже зарегистрировали экоклуб «Жизнь» в качестве автономной некоммерческой организации, что даст возможность инициировать новые социокультурные мероприятия.